Кто отдал Южный Алтай Казахстану и что стало с тамошними русскими?

Верховья Бухтармы более всего напоминают заблудившийся район Республики Алтай, не попавший на её карту и забытый новосибирскими туристами. Природа, небо, облик деревень – почти всё здесь кажется типичным для Горного Алтая, и даже казахи здешние больше похожи на алтайцев, чем на своих собратьев из соседних районов или российского Кош-Агача.

...Пейзаж у дороги из Усть-Каменогорска в Катон-Карагай в какой-то момент меняется – дорога поднимается за ту невидимую плоскость, выше которой вдосталь дождя и снега, чтобы вместо степной травы рос лес. В основном Казахский Алтай выглядит так, и более всего этот район напоминает Уймонскую долину – золотые поля и сенокосы на фоне высоких гор, только вместо "рулетов" – стога. С юга (на фото) над долиной нависает цепочка хребтов Нарымского и Сарым-Сакты, с севера – хребет Листвяга, на карте почти сросшийся с Катунским хребтом.

Но главная река Казахского Алтая, – Бухтарма – совершенно не похожа на Катунь. Катунь – ледяная госпожа, и первое, что о ней расскажут незадачливому туристу – это как сгинул в ней на ровном месте какой-нибудь знакомый знакомого. Бухтарма по сравнению с Катунью выглядит какой-то более простой и домашней, как добрый пёс по сравнению с волком.

Берёзовые леса вдоль неё уютны и чисты, будто городской парк. Ни дать ни взять – Беловодье! Староверы, бежавшие частью с разорённых Керженских скитов, частью с сибирской каторги, частью с заводов Рудного Алтая, селились здесь с 1720-40-х годов, когда хозяевами этой земли ещё оставались джунгары. Но Джунгарию низверг в 1756 году Китай, и долго длилась тяжба Медведя и Дракона за этот уголок Алтая.

К 1770-м годам Россия укрепилась между Иртышом и Бухтармой, и не стала никуда отсюда выгонять несколько сотен русских людей, иные из которых тут и родились. Вместо этого новая власть просто... не признала их русскими! Так и существовали они в 1791 года как "бухтарминские каменщики" (то есть "горцы"), которые выглядели как русские, говорили как русские и вообще всё делали как русские, но при этом платили ясак и не подлежали призыву в армию. Такое решение устраивало на тот момент всех – ведь у иноверцев была свобода веры, вот и жили "каменщики"-кержаки по своим обычаям. Здесь, на Бухтарме, видимо и преломился в русском сознании буддийский образ Шамбалы, сменившись Беловодьем, в поисках которого иные "каменщики" уходили за Белуху, оседая в Уймонской долине.

Но почти все деревни "каменщиков" стоят вдоль Бухтармы, а Бухтарма лишь выше Катон-Карагая сближается с дорогой. Там, в верховьях реки ближе к хребту Южный Алтай территориальный спор разрешился лишь в 1864 году Чугучакским протоколом – одним из "неравных договоров" белых людей с Поднебесной. В широкой долине Нарыма и на горных притоках Бухтармы куда как более заметны казаки и казахи. И первое, что здесь бросается в глаза из творений человеческих рук – это кладбища:

Собственно, казахские кладбища и в других местах впечатляют – самые настоящие некрополи, то есть городки мавзолеев. Но только в остальном Казахстане эти мавзолеи грузные и кирпичные, в то время как на Алтае казахский некрополь – это скопление деревянных юрт, по сути просто могильных оградок с навесами. Более того, зачастую здешние казахские кладбища ещё и расположены в рощах посреди полей, как где-то в Средней полосе России:

Так же, в виде юрты, построена и деревянная мечеть в одном из сёл между Катон-Карагаем и Большенарымом:

Казахи появились здесь почти одновременно с русскими, но только не как беглецы, а по благословению властей: разгромив в 1756 году Джунгарию, Китай пригласил казахов из-за Иртыша расселяться по землям своих бывших заклятых врагов. Кто-то откликнулся на этот призыв, но в целом казахам тогда и на родных угодья было неплохо. Куда активнее казахи шли на Бухтарму сотню лет спустя, когда Синьцзян охватило кровавое восстание мусульманских народов – китайцев-хуэй (дунган) и тюрок-таранчи (уйгуров) против империи Цин.

Потом смута сменилась жёстким наведением порядка, в Синьцзян прибыло множество китайских чиновников и военных, в наделы которых отдавались в том числе и казахские кочевья. Но кочевник-казах, в отличие от землепашца-уйгура, мог просто взять и уйти. Одни уходили в Кобдо, на Монгольский Алтай, а другие принялись стучаться в русские двери.

Царские власти решили принять беженцев – на "кабинетские земли" (то есть умирающий Рудный Алтай) их не пустили, а вот на Бухтарме даже кочевник-инородец был царским властям милее, чем русский старовер. С 1860-х годов казахи обжились в этих горах, а с 1890-х начали теснить с плато Укок теленгитов – не вполне очевидно, что в Кош-Агач они начали проникать в конце 19 века не из соседнего Баян-Улгия, а именно с Бухтармы. Но в Улгий казахи переселялись тоже из Синьцзяна, так что алтайские казахи со всех трёх сторон золотых гор – иные, и их шежире (родословные) ведут не в "материковый" Казахстан, а в Китай. Вот этот кадр был снят в Монголии, но у здешних казахов под стеклом машины тоже частенько висит пышный оберег из перьев – уке:

Однако нигде я не встречал сведений о том, какие народы жили на Бухтарме до падения Джунгарии. Я могу поверить, что русские приходили на совсем уж ничьи земли где-то в болотах Крайнего Севера, но эта благодатная долина вот просто никак не могла быть безлюдной! И меня не покидает совершенно антинаучная мысль, что бухтарминские казахи – не столько потомки беженцев из Китая, сколько ассимилированные ими алтайцы.

Казахский и теленгитский языки между собой похожи больше, чем русский и украинский, при мне казах-пограничник свободно читал подаренную мне алтайцами книжечку на их языке, а самое существенное отличие – и вовсе слова типа "рахмет" или "салям-алейкум", попавшие в казахский из персидского с принятием ислама. На наших глазах русские, украинцы и белорусы исправно превращаются друг в друга по месту проживания, так и не могли ли алтайцы так же точно превратиться в казахов за пару поколений? Изредка на Катон-Карагайщине попадается даже такая типично национально-алтайская штука, как аил (деревянный конус слева).

А кладбища тут есть не только казахские. Почти в каждом селе под деревьями видны высокие оградки, а за ними деревянные "поморские" кресты, как кажущие в небо стрелки. Реже встречаются голбецы (деревянные столбики), а чаще всего – такие вот пары из деревянного креста, словно обнимающего каменную плиту со спины, как Господь Бог – душу покоящегося под ней человека.

Мёртвых русских людей тут куда как больше, чем живых. Подвозивший нас голубоглазый парень в тёртом камуфляже сказал: "Уехали очень многие. А зачем уехали? Никто им не угрожал, а было бы нас больше – так с нами бы считались и не поступали так, как поступают". В этой фразе – очень многое. На Казахском Алтае нет межнациональной розни, но есть тихий сепаратизм – русские прекрасно уживаются с местными казахами, но не любят астанинскую власть с её политикой коренизации. От местных русских доводилось даже слышать, что их односельчане-казахи тоже предпочли бы жить в составе России. Это утверждение я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть – сами местные казахи о таких вещах с нами не говорили.

Ну а казахи из других областей сюда не едут потому, что жить им тут просто не климат – примерно как русским в Африке. Густые леса и сырые морозы без ветра, обилие воды, в том числе в виде снега, маленькие горные пастбища с сочной травой вместо бескрайних степей с сухим бурьяном – отличия Казахского Алтая от остального Казахстана диктует природа. Многие казахи тут даже и не чабаны, а мараловоды, пасечники и таёжники.

И как в Республике Алтае по ту сторону гор, по осени здесь всё вертится вокруг сенокосов:

Местные казахи говорили, что в 1990-х Бухтарму заполонили монгольские оралманы. Но хоть и были это те же казахи, чуть ли не того же племени (абак-кереи), местные "их выгнали, потому что они себя плохо вели". В чём именно заключалось плохое поведение, позже рассказывал нам один русский: по осени оралманы не запасали сена, говоря, что их скотина сама прекрасно умеет копытить, и местные махнули на них рукой – ваши проблемы. Свою самонадеянность монголы поняли с первым же мокрым глубоким снегом, и всю зиму сеном их снабжали местные, у которых сена у самих в обрез.

В итоге у местных скотина осталась недокормленной, у пришлых и вовсе не вся выжила, а обида друг на друга осталась и у тех, и у других. Позже мне говорили, что на Монгольском Алтае зима тоже бывает очень снежной, но возможно, есть тут и какие-то ещё нюансы. И это – казахи с другой стороны Алтая, а уж что было бы здесь с гостями из– под Чимкента или Кызылорды с их бескрайней засушливой степью, страшно даже представить. Оралманы ушли восвояси, а у местных продолжается ежеосенняя битва за сено.

Весь месяц нашего путешествия у домов подрастали горы сена:

Ещё немного зарисовок алтайского сельхозбыта. На окраине Катон-Карагая – конский станок, где лошадь привязывают за ноги к четырём столбам и меняют ей подковы:

Лошадь – не роскошь, а средство передвижения. Привычное дело – встреча машины с повозкой:

Автобус тут давно не ходит, поэтому автобусные остановки переделаны в загоны для баранов:

Под заборами конопля растёт пуще крапивы:

А в магазинах продают мумиё (в чёрных баночках) и серу – так в Сибири называют жвачку из смолы. Сибиряки за свою серу всех порвут, ну а меня с её вкуса просто перекосило.

Не знаю, что за рыба внизу, но рыбой здешние реки и особенно озера богаты, и популярнее всего ленок, которого местные называют ускуч. И в общем, подводя итог, я бы сказал, что в этом далёком углу Казахстана и староверы, и казаки, и казахи – все в равной степени сибиряки.